Про «Дослідницьку платформу»
Тетяна Кочубінська: Главная задача «Исследовательской платформы» заключается в создании архива современного украинского искусства. Идея создать «Исследовательскую платформу» принадлежит нашему художественному директору — Бьорну Гельдхофу. Мы начали думать над архивом современного украинского искусства еще во времена первой «Кураторской платформы» PinchukArtCentre (2012—2014), в которой участвовали, помимо меня, Лиза Герман, Маша Ланько, Катя Радченко и Саша Михед. Потом над архивом работали мы втроем: Лиза, Маша и я. Это стало одним из основных заданий, которое нам дал Бьорн в рамках «Кураторской платформы».
В течение 2 лет мы думали над тем, как оформить этот архив, что будет туда входить, какая в нем будет структура и так далее. После окончания платформы я продолжала исследования, но уже скоро стало ясно, что для создания архива необходима отдельная команда людей, которые бы могли позволить себе заниматься этим целенаправленно и постоянно. Пожалуй, выставка «На грани. Украинское искусство 1985–2004» во многом стала результатом первых архивных исследований и профайлов художников. Эта выставка показала срез развития украинского искусства от перестройки до 2004 года через 3 основные темы, которые мы тогда определили для себя: собственно осмысление перестройки, поиски идентичности и утрата моральных ориентиров. Для выставки был выбран исторический период между двух политических сломов — объявления курса на перестройку и начала Оранжевой революции. Многие работы, которые мы тогда показали, — результат деятельности архива — по многим авторам уже были созданы «профайлы» [1]. Мы поняли, что эти знания можно транслировать для более широкого зрителя через выставки. Это был 2015 год.
На выставке были показаны работы художников, которые до того никогда еще не были представлены в арт-центре. Это и Леонид Войцехов, Юрий Лейдерман, Андрей Сагайдаковский, Оксана Чепелык, Фонд Мазоха… Благодаря исследованию, архиву и созданию профайлов начала вырисовываться какая-то история. Тогда было принято решение работать с украинским контекстом, и все это привело к тому, что Бьорн предложил создать «Исследовательскую платформу», которая бы последовательно занималась исследованиями в области современного украинского искусства.
«Платформа» развивается в двух основных направлениях: создание профайлов художников и контекстных профайлов (истории выставок, институций и т.д.). Мы обсуждаем все создаваемые профайлы и обмениваемся мыслями, как Лиза Герман обозначила это в своей колонке «искусствоведческий срач» — мы часто устраиваем такие «срачи», из которых возникают идеи выставок или книг.
Первой исследовательской выставкой была «Паркоммуна. Место. Сообщество. Явление», тогда впервые появился вопрос о присутствии женщин-художниц в истории украинского искусства, который постоянно задавала Катя Яковленко. И это нашло отражение уже через 3 года в выставке «Свое пространство».
Про період, який досліджують
Тетяна Кочубінська: Это конфликтный вопрос. В 1980-е зарождаются процессы, когда мы можем говорить о появлении современного искусства. Украина — очень сконструированная страна, и многие города находились и развивались под влиянием тех или иных связей: художественных, культурных и исторических. В каждом городе есть свои отправные точки. Поэтому если вернуться к выставке «На грани», то там одной из таких точек была взята перестройка. Именно этот период очень повлиял на все социальные процессы.
Можно говорить о круге «шестидесятников», о Валерие Ламахе, например. Его работы были показаны на прошлой DOCUMENTA (Виставка сучасного мистецтва, яка проходить раз у п’ять років в Касселі, Німеччина — прим. ред.).
Мне кажется, это очень сложный вопрос и нельзя выработать какой-то один универсальный критерий.
Таня Жмурко: Это вообще очень интересная тема, откуда мы должны брать эту точку отсчёта. Открытый вопрос для истории искусства.
Катерина Яковленко: Оксана Павленко, Виктор Пальмов — на выставках в PinchukArtCentre смотрелись очень современно и резонировали с контекстом.
Тетяна Кочубінська: Мне кажется, мы отчасти пишем историю современного искусства. У нас уже есть две книги: «Паркоммуна» и «Почему в украинском искусстве есть великие художницы» — они написаны по мотивам выставок, но более широко освещают проблематику, чем выставки. В выставках мы можем показать только один аспект. Есть третья книга, посвященная Федору Тетяничу, но она существует только в pdf-версии. Пока что.
Про структуру
Тетяна Кочубінська: Есть куратор, менеджер, исследователи, архивист и библиотекарь. Куратор задает направление деятельности, темы и план, по которому мы движемся: создаем профайлы художников и институций. Например, профайл художника включает в себя биографию, описание и анализ основных произведений, библиографию, включая интервью с художником, «голос критика» (то есть, что уже сказано и написано о художнике), документальные фотографии (работ, художника, экспозиций и т.д.), а также резюме художественной практики, которое создает исследователь. Профайл институции включает архив проектов институции, а также резюме деятельности, и конечно же, все архивные материалы, связанные с институцией. В этом году несколько видоизменили подход, теперь делаем акцент на статьях. К примеру, книга «Почему в украинском искусстве есть великие художницы» — коллективный труд. Автор-составитель книги — Катя Яковленко, но в течение полугода все сообща трудились над книгой, а не созданием отдельных профайлов.
Ксенія Малих: Книги — одна из видимых частей нашей деятельности. Есть и другие. Статьи наших исследовательниц можно найти на supportyourart, birdinflight, Korydor. Мы пишем о явлениях, художниках, отдельных работах. Также мы вместе с нашим отделом публичных и образовательных программ читаем лекции, участвуем в дискуссиях. У нас даже есть свой цикл лекций в PinchukArtCentre — «Академія о сьомій». Самая популярная серия лекций была, когда наши исследовательницы простыми словами и со множеством примеров рассказывали о том, что такое перформанс, инсталляция, реинактмент и т.д. Все циклы, темы статей и интервью мы разрабатываем вместе, но общее направление определяет куратор.
Тетяна Кочубінська: Иерархия такова, что куратор распределяет задачи и руководит направлением, а менеджер — всем остальным. Главное — каждый из команды может предлагать тему исследований, выставок и публикаций.
Галина Глеба: Пока не начнешь работу над профайлом и материалами художника, — большую часть его практики можешь даже не представлять. Знакомство с человеком, совместная работа над его наследием, длительное самостоятельно осмысление его практики — все это становится итоговым продуктом деятельности Исследовательской платформы. Так мы открываем для себя ту часть истории искусства, которую не знали ранее, обсуждаем собранные материалы на совместных встречах, формируем коллективный и порой противоречивый взгляд, ведь довольно часто не сходимся в интерпретациях и буквально истолковываем их друг другу. Но таким образом пытаемся делать всю эту историю видимой, писать о ней статьи, издавать книги, готовить выставки.
Катерина Яковленко: Например, мы с Таней Жмурко ходили по выставке «Александр Богомазов. Творческая лаборатория» в NAMU и нашли там работу, которая очень похожа на работу Сергея Ануфриева 1980-х годов. Конечно, Ануфриев вряд ли видел работу Богомазова, но когда видишь такие параллели, визуальные связи устанавливаются автоматически.
Про створення профайлів художників
Галина Глеба: Все начинается с первоначальной подготовки к интервью и сбору информации. Часто разговоры с художником длятся несколько дней, живой записи интервью — по 14 часов, ты проживаешь с человеком его дни в обсуждениях искусства. Позже мы расшифровываем их, порой на протяжении нескольких месяцев. Такие разговоры откровенные и личные, в них много внутренних обсуждений, даже сплетен, очень субъективных взглядов художницы/ка на среду и окружение, о которых сложно говорить публично.
Это все остается в архивной части, а то, что автор позволяет к демонстрации, — мы публикуем. Тот оформленный архив, который доступен сегодня к ознакомлению широкой публики. — это вершина айсберга, а материалов объективно гораздо больше.
Катерина Лазаревич (архивістка): Я занимаюсь оцифровкой и обработкой всех данных, которые приносят коллеги из «экспедиций». Исследовательницы приносят весь материал, он может быть аналоговым или уже цифровым: запись интервью, брошюры, газеты, фотографии — это все мы собираем и загружаем во внутренний архив. Из той части айсберга, которую никто не видит, которая доступна только нам, мы понемногу подтягиваем объекты на сайт. Сейчас объём данных составляет 3,7 ТБ, около 57 000 файлов (среди них изображения работ, фото, видео, документы, книги, журналы и тд.).
Про теми для виставок
Тетяна Кочубінська: Темы возникают по-разному. К примеру, идея выставки «Анонимное общество» появилась, когда я читала книгу Елены Петровской «Теория образа». В одной из глав она пишет об анонимности переживаний, в частности, анализируя работы Бориса Михайлова.
Если говорить об архиве, то в этой выставке интересно, как пересеклись разные круги художников, разные эпохи. Например, работа Виктора Пальмова была в диалоге с видео Сергея Попова «Сувенир», посвященного сносу памятника Ленину и эйфорическим реакциям человека. Представленные вместе, эти работы поднимают вопрос о жертвенности, о напрасности или не напрасности жертвы во имя революции, во имя государства. Она также подняла вопрос, как мы можем прочитывать работу Пальмова сегодня — это непрямая критика идеологии или же это призыв к борьбе и убийству во имя революции? Собственно что мы наблюдаем сегодня.
Ксенія Малих: Ценность «Исследовательской платформы» в том, что это круг, в котором можно строить разговор и в процессе этого разговора можно формировать новые идеи. Важно, что есть с кем поговорить, и Танин кураторский метод — в разговоре с коллегами выходить на формирующие смыслы. Именно в процессе разговора у неё кристаллизуется идея.
Тем полно, у нас уже много материала, но впереди еще много работы.
Про що шкодують
Галина Глеба: Мы часто отшучиваемся, что художники столь ранимы и так часто сказанное ими влияет на нас, что и нам самим не помешал бы групповой психотерапевт. Приходится самостоятельно учиться выходить из этих погружений в человека, в его историю.
Ксенiя Малих: Все, что мы еще не успели исследовать, мы постепенно наверстываем. Но что делать, когда художник вдруг умирает? Я закончила профайл Кирилла Проценко за 3 дня до его смерти. За лето 2018 было несколько шокирующих внезапных смертей: Юрий Соколов, Леонид Войцехов, Платон Сильвестров… Было ощущение такого бессилия, отчаяния. Художники умирают, а мы не успеваем их исследовать, заархивировать. Когда художника нет в живых — это уже совсем другое исследование. В твоем арсенале документов и материалов нет голоса автора.
Про кінцеву мету
Катерина Яковленко: Темы не закончатся, художники не закончатся… Если даже 90-е не заканчиваются, и мы к нулевым даже еще не подошли.
Мы сделали только 3 книги, но по каждому художнику тоже можно делать отдельные книги.
Галина Глеба: Материала у нас книг на 20.
Ксенiя Малих: Чем дальше идёшь, тем больше открываешь.
Про роботу в колективі
Ксенiя Малих: Тут концентрация людей, которые работают по специальности, и это феноменально. Благодаря Татьяне Кочубинской многие из нас научились писать. Я раньше не могла больше двух абзацев выдать: в них я вкладывала всё, что хотела сказать. Научились читать лекции, отстаивать свою точку зрения, модерировать.
Про яскраві історії
Катерина Яковленко: У нас появился в ходе расследования художник из Харькова — Сергей Святченко. Как оказалось, он был организатором одних из первых выставок современного искусства и по сути был куратором Центра современного искусства Soviart, возглавляемого Виктором Хаматовым. Святченко был арт-директором молодежного журнала «Ранок» и благодаря этим связям часто ездил в Прибалтику, налаживал партнерские отношения, проводил совместные выставки, как например Киев-Таллин, Киев-Каунас и т.д. Возил украинское искусство за границу. В какой-то момент он остался в Дании и продолжал заниматься искусством, а здесь о нем забыли.
После нашего интервью с ним и публикации текста на KORYDOR я увидела его совместные работы с Олегом Тистолом на Kyiv Art Week. Таким образом Святченко вернулся в украинский контекст спустя 20 лет.
Валерiя Шиллер: Процесс исследования часто сопровождается целой детективной историей. Например, когда я училась в НАОМА и писала диплом о Седневских пленэрах, которые происходили в конце 1980-х — начале 1990-х годов, мне необходимо было собрать информацию посредством интервьюирования очевидцев и поиска архивных материалов. Тогда в галерее «Дукат» мне посчастливилось случайно встретить художника, искусствоведа и участника пленэров Глеба Вышеславского. Он смог мне помочь: поделился воспоминаниями и нашел в своих домашних архивах записи 1988 года, например, очень полезный «вытяг» от Союза художников со списком всех участников первых пленэров.
Спустя несколько месяцев изучения печатных текстов я заметила, что в углу одного листика «вытяга» карандашом дописано, что у Ирины Панич хранятся некие анкеты. Глеб Вышеславский подтвердил, что в Седневе действительно была искусствовед Ирина, которая с помощью анкетной формы опросника собирала у участников информацию о любимых художниках, мотивации работать в художественном поле, целях и т.д.
Так я вспомнила, что Таня Жмурко сейчас создает профайл Сергея Панича. Таня помогла мне связаться с Ириной, которая рассказала мне о резиденциях и передала анкеты. Я узнала, что она тоже когда-то училась в НАОМА, какое-то время работала в NAMU и даже в 1990-х участвовала в создании телевизионной программы «КіН», где создавала небольшие ролики о выставках современного искусства. Мы нашли, где теперь хранится архив этих передач, запросили их и получили. После оцифровки кассет оказалось, что сохранились, к сожалению, не целые программы, а только не вошедшие в финальную версию обрезки и неудачные кадры. Но все равно, сейчас у нас в архиве хранятся ценные кадры и благодаря этим фрагментам мы можем восстановить экспозиции некоторых выставок, которые проходили в середине 1990-х в ЦСМ Сороса в Киеве. А эта информация нам еще пригодится в будущем при исследовании деятельности этой институции и создании ее профайла.
Ксенiя Малих: Многие наши истории детективные, другие лирические, иногда мелодраматичные, они конечно не лишены юмора. Так что не думайте, что у нас скучная работа!
[1] Профайл — условно говоря «личное дело» художника, набор данных, который, как правило, включает в себя биографию, перечень групповых и персональных выставок, в которых участвовал художник, основные работы, им созданные, описания самых важных работ, цифровые копии документов, связанных с его деятельностью, а также резюме художественной практики.