Підтримати

«Кожны дзень»: інтерв’ю з кураторами виставки білоруського сучасного мистецтва під час протесту

«Кожны дзень» — это один из лозунгов беларуских протестов. Он говорит о том, что борьба происходит каждый день, борьба за права и свободы. При этом и противостояние нынешней власти, которое активизировалось после фальсификации выборов и «победы» Александра Лукашенко, длится вот уже больше полугода. Расскажите, пожалуйста, когда вы собрались как кураторская группа для работы над выставкой? И какое ваше участие в протестном движении: как граждан, активистов, художников?

Куратори виставки «Кожны дзень»: Антаніна Стєбур, Алєксєй Борісьонок, Максім Тимінько, Сєргєй Шабохін, Марина Напрушкіна, Андрей Дурейка

Куратори виставки «Кожны дзень»: Антаніна Стєбур, Алєксєй Борісьонок, Максім Тимінько, Сєргєй Шабохін, Марина Напрушкіна, Андрей Дурейка

Андрей Дурейка: Инициатива поступила от «Мистецького арсеналу» и фонда «Відродження». Сперва они обратились к Валентине Киселевой и Анне Чистодердовой из галереи «Ў», которая за время этих драматических событий перестала существовать, а один из совладельцев галереи, Александр Василевич, до сих пор находится в тюрьме. Заявленная тема и объем выставки, если бы были представлены одним куратором, наверняка выглядели бы весьма субъективно. Это и привело к решению собрать кураторскую группу.

Марина Напрушкіна: Я бы не стала участвовать в подобной инициативе, если бы уже не собралась такая большая кураторская группа. Мы до сих пор погружены в протесты, в этом процессе непросто параллельно делать выставку.

Алєксей Борісьонок: Выставка, которая получилась в итоге, не могла бы получиться, если работой над ней занимался бы один человек. Я думаю, что для всех нас было важно работать вместе. Наши разные позиции, разные подходы, разные темы, к которым мы обращаемся, помогли сделать выставку такой полифоничной. 

Антаніна Стєбур: Поддержу коллег и коллежанок: подобную выставку по этическим и политическим моментам невозможно курировать в одиночку. Мы говорим о создании более горизонтальных децентрированных сообществ, поэтому политически было важно повторить более распределенную, более горизонтальную модель кураторства. На уровне рабочей группы у нас тоже получилось построить горизонтальные взаимоотношения — все вопросы мы решали коллективным обсуждением.

Андрей Дурейка: Стоит еще заметить, что у нас был предыдущий опыт курирования выставки беларуского искусства в Киеве в «Изоляции» (ZBOR. Рух біларуського мистецтва. 2016). Она стала важной предтечей для формирования разговора сегодня.

Сєргєй Шабохін: Также отвечу конкретно на ваш вопрос — когда именно мы собрались — это было всего за полгода до открытия, что стало для нас серьезным профессиональным вызовом, учитывая колоссальный объем работы. А в протестном движении мы как участницы и участники выставки проявляем себя по-разному: кто-то буквально ходит на протесты, кто-то переосмысливает происходящее творчески, другие участвуют во множественных сетях солидарности. Сложно найти того, кто спрятался в эскапизме и никак не проявляет своей гражданской позиции.

Документація з акції Лєсі Пчолки

Леся Пчолка. Мистецтво режиму. 2020–21. Фрагмент інсталяції.

Как вы выбирали работы для выставки? И как принимали решения?

Максім Тимінько: Изначально мы составили список из более чем 180 проектов и потом, путем длительных обсуждений, споров и нахождения компромиссов, мы смогли отобрать работы 47 авторов и авторок. Важно подчеркнуть, что это не репрезентативная выборка беларуского современного искусства. Это те работы, в которых мы смогли найти концептуальные взаимосвязи и точки соприкосновения друг с другом, которые так или иначе смогли вписаться в общий рассказ о революционных изменениях в беларуском обществе. 

М. Н.: Поработали по принципу включения. Как основу можно видеть обращение к «цепочке солидарности». С лета прошлого года люди в Беларуси выстраивались цепью, которая могла проходить через весь город. В такой «цепочке солидарности» стоят люди с самым разным опытом, разного возраста, профессий. 

А. Д.: Нас часто упрекают, что многие значимые работы не вошли в проект. Но изначально вообще предполагалось показать 20 проектов, а получилось — 59 из 180 нами рассмотренных.

Цепная реакция проявилась не только в отборе работ для выставки, но так же и в формировании экспозиции. Таким образом получилось представить на выставке не столько индивидуальные высказывания, а создать полифонию художественных звучаний.

Цепная реакция проявилась не только в отборе работ для выставки, но так же и в формировании экспозиции. Таким образом получилось представить на выставке не столько индивидуальные высказывания, а создать полифонию художественных звучаний.

А. Б.: Стоит также подчеркнуть, что мы не кураторский коллектив, а скорее рабочая группа, которая возникла как реакция на ситуацию. Именно в такой композиции мы работаем первый раз. Наша работа имела характер ассамблеи: мы старались и учились вместе с протестами слушать и слышать друг друга. Через проговаривание мы балансировали между компромиссом, делегированием и консенсусом. Важно отметить то, что не все решения принимались консенсусом — это было важно, чтобы сохранить какие-то линии напряжения, противоречивости. Концептуальную часть выставки мы старались прорабатывать в формате ассамблеи, чтобы все голоса были услышаны и стали частью общего пространства.

С. Ш.: Мы практически «каждый день» общались в сети и продолжаем это делать, ведь проект не завершен и среди прочих вопросов кипит работа над каталогом. Каждое выбранное нами произведение подвергалось длительному и горячему обсуждению. Все работы по-разному работают или соотносятся с контекстом событий в Беларуси, и мы старались выявить эти различные художественные стратегии, поколения, источники и голоса.

«Кожны дзень», вигляд експозиції. Роботи: Алєсь Пушкін, Cultprotest.me + Antibrainwash.net.

«Кожны дзень», вигляд експозиції. Роботи: Алєсь Пушкін, Cultprotest.me + Antibrainwash.net.

С каким опытом каждый из вас вошел в группу и что привнес?

А. Д.: Для меня эта выставка стала подведением итога за 15 лет деятельности. Когда в 2008 ко мне обратились с просьбой высказаться о беларуском искусстве, в котором доминировало понятие «ничего нет». И тогда мне это очень не нравилось. Все говорили: галерей нет, музеев нет, школ нет. Но я сказал: художники есть. С того времени я начал делать много разных презентаций, выставок. А сегодня уже не требуются комментарии, нынешняя выставка говорит о масштабе, состоятельности беларуского искусства.

А. С.: Мы участвовали и до 2020 года в активистских и политических движениях. У каждого из нас свой опыт подобного участия. Понятно, почему выставка для нас важна — мы всегда были вовлечены в процесс. Вместе с тем курировать подобную выставку — это значит каждый раз обходить целый ряд подводных камней, которые неизбежно возникают из-за отсутствия дистанции, сильной эмоциональной вовлеченности, постоянных трансформаций протестных событий и т. д.  Например, есть большая опасность превратить искусство в иллюстрацию к протесту. Для нас было принципиально рефлексировать на эту тему, стараясь избежать иллюстративности, показать, что искусство обладает языком и инструментарием для солидарности и сопротивления. Мы хотели, чтобы так не было, и сделали наш проект более инклюзивным. На выставке есть работы непрофессиональных художников, людей, которые делали жесты скорее как активисты — гражданские акты. Нам также было важным показать тему насилия, не как случайного, а как вшитого в механизмы функционирования общества. То насилие, которое происходит сейчас, было и раньше: на уровне семьи, образования, других институций в течение многих лет происходил процесс легитимации насилия. В рамках выставки мы сделали фокус на связи домашнего насилия и политических репрессий. 

М. Т.: Живя вне Беларуси колбасит от невозможности участвовать физически в протестах. И от этого очень много неудобных и непонятных критических вопросов. Даже та же платформа cultprotest.me, которую мы организовали вместе с Сергеем Шабохиным… Призывая людей постить свои плакаты и листовки, находясь в ситуации, когда ты в безопасности, а других могут посадить за это… Плюс к этому сомнения, насколько искусство уместно во время массовых репрессий, пыток и издевательств над людьми. Насколько вообще язык искусства может быть уместен в такой момент? Но, с другой стороны, невозможно ничего не делать. Сейчас просто невозможно молчать и оставаться в стороне. 

А еще меня удивляет, почему в Украине очень многие совершенно не понимаю причин происходящего в Беларуси, не понимают сути режима. Почему в стране, которая пережила несколько революций, в которой идет война, почему такое большое количество «Лукашенко-Versteher’ов»? Непонимания другой ситуации в Беларуси есть много. А с другой стороны, многие говорят, что беларусы слабаки и не могут никак «изгнать» диктатора… Поэтому, мне кажется, было важным показать, а скорее самим разобраться, задать вопросы, что же у нас происходит сейчас: почему у нас мирный протест, почему он децентрализованный, почему у нас горизонтальные связи, почему у нас сеть.

Поэтому, мне кажется, было важным показать, а скорее самим разобраться, задать вопросы, что же у нас происходит сейчас: почему у нас мирный протест, почему он децентрализованный, почему у нас горизонтальные связи, почему у нас сеть.

М. Н.: Каждый день друг с другом разговаривали, начинали зачастую с обсуждения событий в Беларуси и потом уже приходили к выставке. Иногда казалась, что это группа самоподдержки. Мне в этом году сложно работать индивидуально и работа в составе группы в такой момент очень помогает.

У каждого художника и художницы тоже своя мотивация участвовать в выставке. Протестное движение имеет свою динамику, пик уличных протестов был летом и осенью прошлого года. Но ведь невозможно удерживать активность на самой высокой точке длительное время. Сейчас люди не могут постоянно выходить на улицу, поэтому возможно, сейчас и более правильно заниматься организацией, а также обсуждением событий, и это может происходить в форме выставки.

«Кожны дзень», вигляд експозиції в «Мистецькому арсеналі»

«Кожны дзень», вигляд експозиції в «Мистецькому арсеналі»

С. Ш.: В своей художественной и кураторской практике я часто прибегаю к архиву, и на этой выставке для меня особо ценной стала форма информационной экспозиции-сети, которую пронизывает диагональ из десяти смысловых узлов глоссария. Действительно каждая и каждый из нас привнесли много своего и наши вклады видны в экспозиции. И в контексте этой выставки важны не различия наших вкладов, а их общность и синхронизация во имя главной миссии. 

А. Б.: Со мной резонирует многое из того, что сказали раньше. Я добавлю еще одну причину: для меня было важным сделать выставку как жест и как акт солидарности с художественным сообществом. Я не совсем согласен с некоторыми репликами: на мой взгляд, искусство — это очень важная сила, которая и расширяет наше эстетическое и политическое воображение, и модулирует различные формы сосуществования. В этом плане, когда иметь более-менее адекватные возможности для работы в Беларуси практически невозможно (закрыты практически все пространства, связанные с современным искусством — например, пространства КХ в Бресте и галерея современного искусства «Ў» в Минске), то важной становится поддержка усилий художников и художниц в других местах. Я надеюсь, что те условия работы художников и художниц, которые «Арсенал» и мы смогли предоставить — стали таким жестом. 

Искусство — это очень важная сила, которая и расширяет наше эстетическое и политическое воображение, и модулирует различные формы сосуществования.

Почти каждый и каждая из вас говорит о том, что было тяжело посмотреть отвлеченно на протесты. Тем не менее вы нашли точку, из которой смогли показать и рассказать о происходящем. Чем вы руководствовались, как вы это сделали?

А. С.: Мы хотели избежать единого центра и у нас нет какой-то точки, из которой мы начинали работу над проектом. Да и протест постоянно трансформировался. Эмансипация, борьба за равные права — это то, что происходит каждый день. Поэтому и выставка о солидарности не могла бы быть другой. Протесты в Беларуси — они про процессуальность в N-степени. Метафора сетей — это сети заботы, поддержки и т. д. Выставка тоже так организована. У нас есть 10 концептуальных полей, через которые не репрессивно и нелинейно каждый и каждая может пройти. Они пульсируют и создают зону концептуального притяжения, которая нам важна.

Утопически мыслить, что есть одна общая точка в такой ситуации. Скорее это точка, из которой мы можем вместе смотреть. Сам процесс — он еще не закончен, мы и не можем на него отстраненно посмотреть. Это событие, которое еще не помещено в учебники истории.

А. Д.: Беларусь находится в этой политической проблеме уже больше 100 лет,  которая была отражена еще в искусстве модернизма. Поэтому было бы важно присутствие работы Хаима Сутина, которой почти 100 лет и которая спустя столько времени стала символом протестов сегодня и, как не смешно и трагично, тоже находится под арестом. Витебская школа, Уновис всегда оставались примером противостояния и сопротивления репрессивной идеологии СССР. Язык абстракции важен был тогда и так же в переломные 1990-е. Тогда десятками людей изгоняли из академии в первую очередь за эстетические, а не политические взгляды.

А. Б: Мне кажется интересным вопрос про темпоральность события. Это сложная задача — делать выставку о процессе, который еще не закончен. Мы не имеем своего рода пунктуации события и вообще не очень представляем, что это: гомогенное событие, некоторая череда событий, где их границы и так далее? Один из терминов, который нам кажется важным в осмыслении протеста, мы взяли из текста художницы и исследовательницы Оли Сосновской: «будущее совершенное непрерывное» https://dingdingding.org/issue-3/future-perfect-continuous/. Это грамматическое время указывает на сложные отношения со временем, которые открываются в разного рода революционных ситуациях. Очевидно, что прошлое не находится в прошлом, а настоящее в настоящем. Время нелинейно и имеет более сложный характер. В этом плане критика, что «вы ничего не добились», не имеет смысла. Уже очень много поменялось с того момента, как начался мирный протест. И мы хотели предложить такую модель выставки, которая могла бы ухватить эту модель времени. Это не историческая выставка, но она показывает то многообразие форм протеста, которые одновременно обращаются как к сюжетам из прошлого, так и к сюжетам из будущего.

Роботи Али Савашевіч та Жанни Гладко

Роботи Али Савашевіч та Жанни Гладко

А. Д.: Нас часто спрашивают про отличие от протестов в Украине — это децентрализация и дух партизанства. И это невероятный креатив масс, породивший взрыв «народного творчества» и «городского фольклора», который перехлестывает многие художественные высказывания. И именно через это мы уже заглянули в будущее и видим, что ситуация изменилась. 

Нас часто спрашивают про отличие от протестов в Украине — это децентрализация и дух партизанства.

Большая часть протестов проходили в Минске, были забастовки. Многие знают Минск как выхолощенный, чистый город. В статье «Право на город: для всех и инаковых?» Татьяна Артимович подчеркивает, что такая выхолощенность в первую очередь социальная. В городе нет свободы или условий для свободного сосуществования разных людей: не встретишь, условно, панков и спешащих госслужащих на одной улице. Как протесты изменили это, если изменили?

М. Н.: Скорее протесты дали увидеть, кому принадлежит город. Городское пространство в Беларуси находится под контролем власти. Люди же во время нынешних протестов возвращают себе город.

А. С.: Городское пространство максимально политизировано. Вместе с тем важно отметить, что протесты в Беларуси являются очень номадическими, мерцающими. Но вот во время протестов происходило возвращение себе города, было чувство, что это — твое пространство. Мы видим это на уровне работ, например, в прямой документации Алексея Толстого, где на фоне советского барельефа «Солидарность» идет нескончаемый поток людей. Мы видим, как город наполняется людьми, как они заполняют пустые проспекты. Мы видим, как жители и жительницы города появляются в неочевидных местах — во дворах, например. Политизацию городского пространства и линию напряжения отразила и деятельность Вольного хора: в их случае петь вместе в городском пространстве стало мощным жестом солидарности и сопротивления.

С давних времен дворы были пространством на границе публичного и частного. Люди там знакомились, общались. Теперь же происходит присвоение себе пространства городского. И в языке искусства, и активистских жестах это хорошо видно.

М. Н.: «Держите подъезды открытыми» — такие были слоганы на улицах во время протестов. Особенно это актуально для дворов и зданий в центре, где практически все закрыты на ключ или под кодовым замком. Сейчас же люди готовы были пускать к себе во дворы и даже в квартиры. Это всеохватывающая солидарность.

С. Ш.: Населенные пункты Беларуси стерилизованы и зачищены, граждане перераспределили право на город, двор, подъезд властям и были полностью отчуждены от управления пространством. Сейчас мы видим борьбу за эти права и умножающиеся с каждым днем сети солидарности, которые создают и придумывают новые инструменты для потенциального участия каждой и каждого в принятии решений.

«Кожны дзень», вигляд експозиції в «Мистецькому арсеналі»

«Кожны дзень», вигляд експозиції, Роботи: Сяргей Кажамякін, Ала Савашевіч, Марина Напрушкіна, Аляксандр Камаров

Выставка открывается плакатами, которые были собраны участниками портала. Расскажите об этом проекте. Ведь на выставке представлены и работы членов этого коллектива? Насколько плакаты с платформы были распространены во время протеста?  

М. Т.: cultprotest.me задумывался как платформа для распространения плакатов и листовок. Но постепенно его функция трансформировалась и сейчас больше напоминает архив или коллекцию. Так как все материалы там расположены в хронологическом порядке, то очень интересно, ведь можно пронаблюдать визуальную историю протеста 2020 года. Можно проследить всю динамику развития протеста, эмоциональные турбуленции… В отличие от своего предшественника, сайта antibrainwash.net, который существовал с 2011 по 2014, на cultprotest.me очень большая активность дизайнеров, художников и художниц, тех, кто публикуют тут свои работы. Наполнение сайта довольно активное, но количество скачиваний (то, на что мы изначально рассчитывали), судя по статистике, пока не очень впечатляет.

А. Б.: Нет-нет, я сделаю реплику в защиту. Ведь существуют другие способы коммуникации, и они были более актуальными во время протестов: телеграмм каналы и другие мессенджеры. Плакаты с сайта можно было встретить везде в соцсетях, распечатать из различных групп. Сайт cultprotest.me также выполняет и функцию архива.

А. Д.: Практически на всех протестных выставках присутствуют эти плакаты. Культура, она вся сознает необходимость трансформации и перемен в стране.

С. Ш.: cultprotest.me — это не только сайт, куда все заинтересованные могут прислать свои плакаты и листовки. Это слово используется, когда представительницы и представители разных дисциплин культуры объединились в своем осуждении властей и борьбе с несправедливостью. В Беларуси под эти хэштегом #культпратэст свою солидарность озвучили люди из различных сфер: театра, кинопроизводства, литературы, сферы образования, музыки, а также мы — из сферы искусства и дизайна — в том числе вокруг этого сайта. Этот сайт всего один из тысячи инструментов протеста.

А. С.: Важность этой выставки и протеста еще в том, что художественный язык уже не принадлежит только художникам и художницам. Люди с разным опытом используют этот язык, чтобы проявить солидарность или сопротивление. В ситуации слома часто бывают моменты, когда не хватает конвенционального языка для выражения той или иной мысли, жеста. И здесь художественный язык благодаря ситуации «остранения» помогает конструировать новые способы описания того, что, кажется, мы уже не можем описать «старым» языком.

А. Д.: Философка Оля Шпарага во время своего заключения обратилась к пластическому языку. То, что в такой ситуации изобразительность становится частью философии, для которой уж точно привычнее работать со словом — интереснейшая трансформация.

То, что в такой ситуации изобразительность становится частью философии, для которой уж точно привычнее работать со словом — интереснейшая трансформация.

А. Б.: Сеть — это топографическая фигура. Абстрактное искусство непосредственно обращается к законам построения пространственных фигур. Мне кажется, что это масштабирование абстрактного и конкретного прослеживается на многих сюжетах в протестующей Беларуси. Например, работы Захара Кудина, которые отсылают к «фупрематизму» (фундаментальний супрематизм — прим. ред.) — направлению, возникшему как реакция на постоянное закрашивание настенной графики муниципальными службами, которые формируют специфичную монументальную ритмичность города. 

Одна из центральных работ выставки — «Платформа» Марины (Напрушкиной — прим. ред.), которая является отсылкой к городскому объекту — платформе, которая используется на официальных демонстрациях, и одновременно является простой геометрической формой.

«Платформа», Марина Напрушкіна

«Кожны дзень», вигляд експозиції, Роботи: «Платформа» Марина Напрушкіна, «Привид» Ала Савашевіч, «Якщо минуле не закінчиться» Аляксей Талстов, «Пунктуація» Андрей Дурейка,

А. С.: Или работа Руфины Базловой «История беларуской выживанки». Это большое полотно, на котором крестиком вышита история беларуского протеста. Сам процесс вышивания отсылает к процессу производства подобных вышиванок. Как правило, традиционной вышивкой занимались неграмотные женщины, чьи голоса не попали в большую историю. Через эту вышивку женщины рассказывали какую-то историю. Руфина отталкивается от этого контекста и создает другой способ рассказа о протесте вне больших исторических канонов    

Руфіна Базлова. Історія білоруської виживанки. 2020–21.
Руфіна Базлова. Історія білоруської виживанки. 2020–21.
Руфіна Базлова. Історія білоруської виживанки. 2020–21.
Руфіна Базлова. Історія білоруської виживанки. 2020–21.
Руфіна Базлова. Історія білоруської виживанки. 2020–21.

Развитие способов связи стало одной из тем выставки. Расскажите — почему, что нового было использовано в нынешних протестах в Беларуси по сравнению с предыдущими годами?

С. Ш.: Эту революцию также называют технологической, ведь к борьбе присоединился современный сетевой инструментарий и развитый в Беларуси IT-сектор. Интернет стал главным источником информации, методом взаимодействия: от контроля над выборами до новостных телеграм каналов, от сбора средств до дворовых чатов. В экспозиции, как говорили выше, мы тщательно проработали образ сетей и цепочек солидарности. Многие пункты глоссария непосредственно раскрывают тему развития новых способов связи: один пункт буквально посвящен теме мерцающих инфраструктур и роли технических инструментов в протесте, другие говорят о самих сетях взаимодействия, эмоциональности и эмпатии, о прогрессивной стратегии «силы слабости», о будущем, о поиске нового языка. 

 

3D-тур виставкою з можливістю перегляду відеоробіт:

https://tripvr.com.ua/catalog/arsenal-1/fullscreen/

Художник Алєсь Пушкін донині перебуває у в’язниці. Його заарештували 30 березня 2021 року за роботу, що була представлена на виставці в Гродно. Вона нібито розпалює ворожнечу (стаття 130 УК Біларусі). Художнику загрожує 12 років ув’язнення. Сьогодні правозахисні організації просять визнати Алеся Пушкіна політичним ув’язненим та звільнити його.